Следствие ведет полковник юстиции Бирчак.

Новые времена - новые люди... Эта житейская формула, а может быть, сам ход развития общества пришел мне на ум, когда я познакомился с Александром Федоровичем Бирчаком, начальником следственного отдела УФСБ России по Амурской области.

Искал материалы для очерков о работе амурских чекистов - и судьба вывела меня на Бирчака. Что меня побудило, почему я вдруг захотел писать о нем? Видимо, подкупило то, что я увидел чекиста, который с самого начала нашего разговора вывел меня за грань привычного представления о том закостенелом образе гэбэвца, который живет в умах и сердцах многих людей. Почему он живет - всем нам понятно: светлые полосы истории органов госбезопасности, увы, за восемьдесят лет их развития постоянно соседствовали с полосами темными. До сих пор люди не могут без содрогания вспоминать 37-й год, который стал как бы историческим символом экзекуций, кои претерпел наш народ за годы авторитарного режима, когда органы государственной безопасности выступили этакими державными опричниками, сеявшими по наущению диктатора зерна беды в почву общества.

Были и другие годы, когда чекистов использовали в совершенно не свойственном для их работы качестве. Старались обратить в полицейских, стоящих на страже искуственно созданного идеологами общества кодекса нравов. Именно тогда появились эти социальные неологизмы - диссиденты, узники совести, правозащитные движения и проч., проч. Именно тогда чекистов, если говорить по большому счету, крупно подставили, вновь сотворив из них монстров. И вдруг я слышу вполне раскованные и либеральные рассуждения человека, носящего форменную фуражку с синим околышем - исторический цвет ЧК - ОГПУ - НКВД- КГБ - ФСБ...

Даже не так. Вполне зрелые и человечные рассуждения, наполненные смыслом ясного понимания истории, явно отличающего добро от зла, умеющего четко определить величину того круга служебных обязанностей, которые должны быть закреплены за службой госбезопасности раз и навсегда. Это был голос новой истории, трезвый и вселяющий надежду в то, что мы не повторим больше ни прошлых ошибок, ни преступлений. По крайней мере, очищение сознания, которого требует время, на мой взгляд, уже началось не только в передовых рядах общества, но даже там, где обычно консервативное мышление задерживается надолго. Бирчак стал раскрываться для меня с первых минут нашего знакомства. Нет, он не манерничал, не хотел, как говорится, показаться собеседнику - он как будто торопился высказать все, что у него было на сердце. Вначале решил, что я, как писатель, собираю материал для детектива.

- Я не люблю детективы, - сразу заявил он. В них-де мало психологии и мудрости, в основном изображается внешняя сторона проблемы, упор делается на эффекты, что потрафляет лишь вкусу невзыскательного читателя. А ведь по большому счету детектив - это столкновение судеб людей. С одной стороны тех, кто нарушает законы, с другой - кто эти законы защищает. А разве можно о судьбах говорить поверхностно? Это-де объемная тема, очень сложная и серьезная. У Бирчака в центре психологической драмы, которую рисует сама жизнь и в которой живет чекист, в том числе и он (а Александр Федорович живет этой драмой более двадцати лет - с тех самых пор, когда после окончания в 1976-м Дальневосточного университета его, молодого юриста, пригласили работать в органы госбезопасности), всегда остаются конкретные люди - следователь и человек, с которым он ведет диалог, пытаясь понять, кто это - преступник, или обыкновенный честный гражданин. Для него слова: следователь и исследователь - в значительной степени однокоренные, и не только - слова совершенно адекватные. Ведь он так и говорит: я исследую личность человека.

- Эта сложная ситуация - уголовное дело - имеет ряд составляющих, главной из которых, все-таки, является следователь, - говорит Бирчак. - его роль здесь доминирующая, он есть фундамент этих отношений и несет огромную ответственность за их исход. Поэтому должен быть нравственным человеком. Уголовное право, юстиция - это такое мощное орудие... И государство дает его в руки работникам правоохранительных органов в надежде, что они будут умело им распоряжаться. Это острое и крайнее средство для того, чтобы срабатывала справедливость. Этим орудием, как известно, можно и добро вершить, и посредством его можно наделать много беды. И такое уже было в нашей истории.

Было... Из книг, из рассказов наших родных и близких нам известен образ следователя образца былых лет. Допросы с пристрастием, пытки, угрозы, боль... Я знал людей, подверженных в свое время подобным экзекуциям, которые говорили, что рады были умереть, только бы не испытывать на себе всю ярость следователей. Страшно! Безумно страшно сознавать, что такое было. Формула сегодняшнего дня, прозвучавшая из уст чекиста нового поколения Александра Бирчака, прямо противоположна той, что когда существовала в стенах ведомства, в котором он работает: следователь должен душой болеть за то, чтобы расследование уголовного дела прошло на высоком нравственном и моральном уровне.

- Когда я только начинал службу, - рассказывает Александр Федорович, - мне мои начальники говорили, дескать, запомни, Саша, ты пришел на такую работу, где тебе дается большая власть над людьми, и если ты не будешь сопереживать зависимому от тебя лицу, ты будешь плохим следователем. Старайся действовать таким образом, чтобы найти все пути для оправдания человека. Следователь, мол, должен работать с прицелом на оправдание подследственного, а не с думой о том, как бы его засадить в тюрьму. И если уж невозможно найти аргументы, оправдывающие подследственного, если ему придется сесть на скамью подсудимых, ты должен представить суду свою исключительно честно выполненную работу, которая прошла длительную нравственно-психологическую проверку. Вот, оказывается, откуда корни, которые питают нравственный стержень этого человека. Наверное, кто-то уже тогда, в 70-е, когда Бирчак только-только начинал осваивать функционально-нравственные азы нового для себя дела, с болью оборачиваясь на прошлое, мечтал воспитать новый тип защитника российской безопасности. А такие чекисты, по словам Александра Федоровича, были и в сталинские времена. Это они с ужасом взирали на происходящее в стране и задавались раздирающим душу вопросом: что мы делаем? Впрочем, это естественно: зачастую, нравственность находит себе место даже в среде вопиющего морального уродства. Но где корни последнего? В невежестве людей, в их трусости, слепой вере в какую-то дьявольскую идею? О, как трудно ответить на этот вопрос... Даже Бирчаку, человеку, казалось бы, глубоко познавшему тайны собственной службы. Но, не найдя ответ на этот вопрос, следователь не желает бравировать сегодняшним пониманием проблемы. Честно признается в том, что не знает, как бы он, полковник юстиции Бирчак, повел себя в той обстановке, когда от чекистов требовали одного - любыми средствами выбить из подследственного нужное признание. Вы понимаете? Так и заявил: - Я не знаю...

А кто знает? Кто может сегодня набраться смелости, чтобы заявить о своей виртуальной безгрешности в ситуации, когда все безбожно грешат? Ведь известно, что русские не любят переоценивать силу сослагательного наклонения. Вот если бы... Увы, увы. Человек не способен, или почти не способен закалить свои дух и плоть настолько, чтобы быть полностью независимым от обстоятельств. Единственно, что мы вправе делать - стремиться к подобному состоянию.

Следовательское дело... Оказывается, это целая наука. А мы-то, заглядывая в историю, думали, что единственным параграфом этой профессии является кулак. Вот что может сотворить невежество и безнравственность, которые корявой рукой берутся выполнить исключительно тонкую и сложную работу, предполагающую тщательный и крайне бережный подход к человеческой судьбе.

- Мало того, что они наделают немало бед, они ещё и профессию свою скомпрометируют до такой степени, что общество потом долго будет относиться к ней в высшей степени настороженно. - Я уже упомянул о нравственном начале нашей профессии, - говорит Александр Федорович, - о том, что следователь должен быть нацелен на оправдание подследственного. Есть в нашем деле еще очень немаловажная деталь - строго индивидуальный, дифференцированный подход к каждому лицу, опять же, основанный на нравственных принципах, когда в отношениях с подследственным нельзя злоупотреблять доверием человека, хитрить с ним, обманывать его. Все должно основываться на обыкновенных человеческих отношениях, на взаимодоверии. Люди понимают, когда с ними ведут хитрую игру, а когда вступают в прямые, честные отношения. И зачастую, раскрываются именно тогда, когда с ними поступают честно. Я могу назвать множество случаев, когда подследственные, чувствуя наше доброе участие в их судьбе, помогали нам раскрывать преступления. Александр Федорович в подтверждение своей мысли приводит в качестве примера несколько уголовных дел, которые ему и его сотрудникам приходилось вести в последние годы.

Так, расследуя дело по факту хищения золота с драг Тындинского района, следователи на первых порах столкнулись с тем, что подозреваемые в хищении и незаконных операциях с драгметаллом, а их было около десятка человек, наотрез отказывались признавать себя виновными.

Что делать? Нерадивый следователь, как показывает история (а сегодня наше телевидение наводнено зарубежными, да уже и своими тоже, образцами примитивного подхода к криминальным делам), в этих случаях начинает силой выбивать из людей признание. А как показывает практика, такой метод работы в большинстве случаев приводил к тому, что вину на себя брали совершенно неповинные люди, которые "признавались" в том, в чем им велено было признаться.

Нам предстояла кропотливая работа с людьми, и мы на нее настроились, - рассказывает следователь Бирчак. - Во-первых, мы не стали делать упор на первичную информацию - бывает, что кто-то пытается оговорить людей, у кого-то сильно развито воображение, или же кто-то ошибся в своих доводах. А нам ошибаться нельзя - мы имеем дело с человеческими судьбами. Нам нужны были прямые улики, четкие доказательства вины подозреваемых. Мы стали вести беседы с этими лицами, используя свой профессиональный опыт, все свое мастерство, знание психологии человека. Параллельно занимались поиском улик, доказательств. Так, потихоньку, выстраивалась логическая цепочка, которая вела нас к истине. И помогал нам в этом, главным образом, тот психологический контакт, который мы установили с подозреваемыми. Люди стали говорить правду. Они честно рассказывали о таких вещах, о которых мы бы никогда не узнали - сколько и откуда брали золота, указывали тайники, где хранился похищенный драгметалл... Склонение к покаянию - это еще одна из важных задач нашего дела. Человек должен осознать то, что он совершил преступление. Когда это происходит, общество оказывается в выигрыше, ибо в его ряды возвращается совершенно новый человек - человек с очищенной совестью. Считаю, что суд при назначении меры наказания всегда должен подходить дифференцированно. Ведь есть люди, которые сумели буквально переродиться в ходе следствия, а есть и такие, кто остался при той же, прежней психологии преступника.

Александр Федорович, как я понял, обозначил лишь схему, которую следователь-чекист использует в своей работе, но уже из этого становится ясно, что поиск истины для следователя - это огромный интеллектуальный и физический труд, требующий специальной подготовки, безукоризненного знания законов. Кстати, о законах. Они, по разумению Бирчака, являются самым главным руководством для любого честного следователя, самым важным ориентиром в его работе. Можно-де быть первоклассным и высоконравственным психологом, но если всю следственную часть сводить только к собственной интерпретации права - это будет не до конца профессионально выполненная работа.

- Знаете, - делится своими мыслями следователь Бирчак, - мне очень повезло, что я стал осваивать профессию юриста именно в системе госбезопасности. Здесь, как нигде, сравнительно идеальное поле деятельности для человека, посвятившего себя следственной практике. Ведь у нас, в отличие от той же милиции, где расследование преступлений, по существу, поставлено на поток, работа, если можно так выразиться, поистине штучная. У нас в производстве обычно меньше уголовных дел, потому что мы, как правило, ведем особо сложные дела - это и дела, связанные со шпионажем, контрабандой, с хищением золота, незаконными валютными операциями и так далее. Тогда как милиции приходится заниматься всем на свете, начиная от мелких краж и кончая бытовыми ссорами, драками, грабежами. Поэтому мы можем позволить себе сработать по всем классическим канонам юриспруденции. Там, где этого нет, существует много следственных ошибок, случаев непрофессионализма и даже противозакония.

А противозаконие - это уже не сфера правовой деятельности, - так думает опытный следователь Бирчак. В разговоре с ним я не утерпел от соблазна спросить его, а знал ли он, когда шел на службу в органы госбезопасности, о недобром прошлом этих органов. Оказывается, знал.

- Когда я был пацаном, муж тетки моего отца как-то рассказал мне страшную историю, - говорит Александр Федорович.- Корни нашей фамилии на Украине, хоть я и вырос в Приморье. Тот родственник был в одном украинском селе партийным активистом. В тридцатые годы он вместе с товарищами, выполняя установки начальства, ходил по дворам и выявлял врагов народа. Тогда на места постоянно приходили разнарядки - сколько человек нужно арестовать в качестве "врагов". Собирался партийный актив, чтобы решить, кого отдать в руки НКВД. Голова трещала у активистов от напряжения - жалко им было ни в чем неповинных людей. Родственник, когда рассказывал об этом, плакал и корил себя за слабость...

Значит, знал Бирчак, куда шел? Выходит, знал. Но не все. Внутренний конфликт в нем произошел тогда, когда он с началом либерализации в стране принял участие в реабилитации людей, репрессированных во времена сталинской диктатуры. Перед чекистом Бирчаком раскрылись врата страшной правды, которую государство долгое время пыталось скрыть от людей, и он узнал о масштабах той неслыханной трагедии, которую испытал наш народ. Что делать? Как поступить?.. Он остался в органах. Остался для того, чтобы, осознав всю мерзость прошлого, честно выполнять свой долг. Понимал: кто-то должен быть связующей нитью между поколениями, кто-то должен рассказывать молодым чекистам о светлых и темных сторонах истории развития органов безопасности России, кто-то должен научить их, держащих в руках карающий меч, распорядиться им по совести и мудро. Кто-то должен...

А.Воронков.